груди, когда я подбегала. Мне, как ребенку, временами неистово хотелось тепла. Если я не получала его в тот момент, когда искала, то могла превратиться в фурию, как это бывает с нариками без вожделенной дозы.

С этим надо было что-то делать. И я согласилась на отношения без формул. Но договорилась с Киром, что первое время мы будем чередовать «системные» периоды с вольными.

С этим планом мы вернулись в Москву под вечер следующего дня. Когда мы с ним начнем, зависело от состояния здоровья моей матери. Следующим утром я собиралась к ней в больницу.

Часть 3

Испытания

1

В палате было четыре кровати, и на одной из них, справа от окна, я увидела мать. Она лежала на спине, голова чуть повернута к стене. Похоже, она спала. Кроме нее в палате была толстушка средних лет, сидевшая на кровати слева от двери. Она оторвалась от книги и вопросительно посмотрела на меня.

– Я к Ольге Марковне, – сказала я.

– Ну наконец-то, – отреагировала она, продолжая смотреть на меня с тем же выражением лица. – Вы кто ей будете?

– Дочь.

– А она сказала, что бездетная, – услышала я от нее.

Интонация толстушки мне не понравилась. Я молча прошла к матери и села на стул у ее кровати. Мать не замечала моего появления.

– Да вы ее разбудите. Ей вообще не надо спать днем. Так она ночью опять не даст никому спать. Мы с ней замучились, – услышала я тот же голос.

Я обернулась к женщине с книгой.

– В каком смысле – замучились?

– А в таком: кричит она по ночам.

– Кричит от боли?

– Да какой боли?! Кричит, потому что тошно ей. То стонет, то воет, то рыдает.

Меня бросило в краску. Я повернулась к матери так, чтобы эта женщина не видела моего лица. Когда нервы чуть расслабились, я оставила мать и пошла искать ее лечащего врача.

* * *

Молоденький доктор Артемушка Дмитрич, как его здесь звали, посмотрел на меня строго, но сообщил хорошую новость:

– С вашей мамой на данный момент ничего страшного. Вы можете забрать ее домой прямо сейчас.

Сказав это, он посмотрел на часы.

– Прямо сейчас все же не получится, уже поздновато, – поправил он себя, – а вот завтра забирайте. Первое время ей, конечно, потребуется помощь. У нее был сильный ушиб правого плечевого сустава, и она пока не может пользоваться правой рукой. Теперь она должна учиться работать левой. Ну и еще лодыжка. Она ее подвернула и теперь хромает. Но это пройдет. Считайте, что ваша мама легко отделалась.

Когда дошла очередь до подробностей, то оказалось, что у матери не все так уж хорошо. Плач и стоны, о которых я стала расспрашивать, возможно, были связаны с сотрясением мозга. Изменение поведения – одно из его последствий. И в самом мозге, и везде в организме могут возникнуть подспудные цепные реакции, которые не всегда прямо пропорциональны степени сотрясения. «Подспудные», именно так выразился Артемушка Дмитрич, и от этого слова мне стало как-то зябко.

– Время покажет, – сказал лечащий врач Ольги Марковны и дал мне понять, что у него еще много других больных.

* * *

Я вернулась в палату. Теперь там все были на месте. Начинался обед, и каждая из женщин сидела на своей койке за прикроватным столиком в ожидании раздатчицы. Только Ольга Марковна лежала. Я подошла к ней. Она по-прежнему спала.

– Да разбудите же ее наконец, – опять сказала любительница чтения, а я это опять проигнорировала. Сев на стул у кровати матери, я тоже стала ждать, когда начнут раздавать обед.

Все три женщины принялись мне рассказывать об их проблемах с «бабушкой», как они называли Ольгу Марковну, и что-то от меня требовать. А затем на меня посыпались их советы. Один из них был такой:

– Обязательно сходите с мамой в психдиспансер, пусть ее там понаблюдают.

Этот совет показался мне особенно дурацким.

* * *

В палату вошла раздатчица обеда, и внимание женщин переключилось на еду. Я положила руку на здоровое плечо матери и стала потихоньку ее тормошить. Она открыла глаза и повернула голову в мою сторону. Взгляд сердитый, лицо какое-то маленькое – наверное, потому что оно похудело и еще больше сморщилось.

– Это ты?! – то ли спросила, то ли воскликнула она.

– Я только что вернулась от Эли, – сказала я.

Мать смотрела на меня неподвижно, словно не понимая.

– Смотри, что со мной стало. Вся поломалась, вся рассыпалась, – жалобно сказала она. На последнем слове ее голова, которую она приподняла, бухнулась в подушку. Глаза у Ольги Марковны закрылись, и она опять провалилась в сон.

Около меня появилась раздатчица со своей тележкой. Я выдвинула столик, вмонтированный в кровать Ольги Марковны, и раздатчица поставила на него тарелку с супом и все остальное.

– Суп не надо, – сказала я. – Он остынет.

Все женщины, находившиеся в палате, возмутились. А раздатчица, не обращая на меня внимания, растормошила Ольгу Марковну, помогла ей подняться, подложила ей под спину подушку и заставила есть, вопреки ее сопротивлению. Я смотрела на это со смешанными чувствами. Обращение с Ольгой Марковной, как с капризным ребенком, меня возмутило, но мать стала есть, и это было хорошо.

Одна из соседок объяснила:

– Это у нее из-за двух уколов, которые ей вчера всадили.

– Каких двух уколов? – спросила я.

– Со снотворным. Таблетки, которые здесь всем дают, на вашу маму не подействовали, и сестра сделала ей сначала один укол, потом второй.

Пока мать ела суп, неловко орудуя ложкой в левой руке, я рассказывала ей об Эле. Она, к моему удивлению, на мой рассказ никак не реагировала, а если я ее спрашивала «ты меня слышишь?» или «понимаешь?», лишь кивала мне, не отводя глаз от тарелки. Доев суп, она опять легла, отвернулась к стене и сразу же заснула.

2

На следующий день утром я поехала забирать мать из больницы. В этот раз она сидела на своей кровати лицом к входу в палату. Когда я открыла дверь, наши взгляды встретились.

– Наконец-то! – возмущенно воскликнула Ольга Марковна. Толстушка, любительница чтения, теперь лежала, отвернувшись к стене, две другие соседки снова отсутствовали.

Я подошла к матери и спросила, как она.

– Ужасно. Во сколько будет машина?

– Подожди с машиной. Сначала надо получить бумаги…

– Что их получать? Их уже принесли. – Мать кивнула в сторону своей тумбочки, и я увидела на ней большой белый конверт, на котором была написана ее фамилия. – Получить надо только мою одежду и обувь. А все больничное сдать. Но это минутное дело. А вот машину надо будет ждать долго, если ты ее не заказала.

– Да не будем мы ее ждать. Такси приедет сразу. Вызову его, и через десять минут оно будет здесь.

– Какое еще такси?! – негодующе вскрикнула мать. – Здесь отвозят